Концерт Марка Фрейдкина

22 августа, 7:30pm

11113 Rutledge Drive, Gaithersburg, MD 20878

Статья из Российской Еврейской Энциклопедии (1997 год) том 3, стр. 240:

Фрейдкин Марк Иехиельевич (р. 1953, Москва) издатель, переводчик. Основатель и рук. изд-ва "Карт бланш", первого в России магазина-салона некоммерч. лит-ры "19 октября" (1992) - одного из центров совр. рус. культуры. Автор прозаич. произв. "Главы из книги жизни" (изд. 1990, одна из гл. - "Записки еврея-грузчика), написанной на остроумно гиперболизированном интеллигентском жаргоне. Автор поэтич. пер. с англ. (Бен Джонсон , Ч.Лэм, Эзра Паунд, "Книга бессмыслиц" Эдварда Лира) и фр. (Шенье, С. Малларме, Ж. Брассенс) языков.

Родился в 1953 году в городе Ленинабаде (ныне Худжанд). Живет в Москве. Прошел суровую школу жизни. За годы бурной молодости и легкомысленной зрелости доводилось бывать киномехаником и преподавателем литературы, музыкальным работником в детском саду и диспетчером ДЭЗа, приемщиком заказов на фирме "Заря" и дворником, актером и вахтером, завхозом и Дедом Морозом, музыкантом на свадьбах и педагогом-организатором, заведующим игротекой и председателем товарищеского суда, взрывником и экспедитором, завклубом и агентом по доставке железнодорожных билетов, заливщиком катков, грузчиком и типографским бракером. Вкусил и горького, как полынь, хлеба журналистики.

Много и плодотворно занимался художественным переводом. Переводил для различных издательств английских и американских поэтов (Б. Джонсона, Р. Крэшо, Э. Марвелла, О. Голдсмита, Р. Бернса, П.-Б. Шелли, Ч. Лэма, Т. Кэмпбелла, Э. Лира, Т. Харди, У. Гилберта, Х. Беллока, Э. Паунда, Дж. Оруэлла, Р. Даля, Г. Честертона и др.) и прозаиков (Х. Лофтинга, Дж. Робинсона, Р. Даля), а также французских поэтов А. Шенье, С. Малларме, А. Жарри, Р. Русселя, Ж. Брассенса.

Отдельными изданиями вышли книги переводов: Э. Лир "Книга бессмыслиц" (Москва, 1992), Х. Беллок "Избранные назидательные стихотворения" (Москва,1994), "Английская абсурдная поэзия" (Москва, 1998), сборник повестей Р. Даля "Детские бестселлеры" и сборники собственной прозы "Главы из книги жизни" (Москва, 1990), "Опыты" (Москва, 1994), включающие повести "Записки брачного афериста", "Из воспоминаний еврея-грузчика", "Больничные арабески", "Эскиз генеалогического древа", "Книга ни о чем", сборник авторских песен и переводов "Песни" (Москва, 2003). В настоящее время готовятся к изданию новая книга прозы.

Писал песни практически всю сознательную жизнь. Первый "самопальный" альбом был записан в 1987 году. Начиная с 1997 года выпустил 4 профессиональных альбома песен: "Эта собачья жизнь" (1997), "Песни Ж. Брассенса и запоздалые романсы" (1997), "Меж еще и уже" (2000), "Последние песни" (2002). Их можно послушать на сайте www.bard.ru

Выступал с концертами в Германии (дважды), во Франции и в Израиле, в США. Ведется регулярная концертная деятельность. Стоит отметить концерты в больших залах: Центральный дом художника, Московский дворец молодежи, Дворец культуры МАИ. Выступал на Грушинском фестивале, на Дуговском фестивале, на фестивале Восточного побережья (см. отчет на www.кspus.org) и др.

Андрей Макаревич
(Русское радио-2, передача "Третье ухо", 13 апреля 2003)

Я, к сожалению, совсем недавно познакомился с творчеством Марка Фрейдкина и могу с уверенностью сказать, что на сегодняшний день это, безусловно, самый оригинальный и изысканный автор в мире бардовской песни. 17 апреля в Центральном доме художника состоится юбилейный вечер Марка Фрейдкина "ФИФТИ-ФИФТИ". В свете подготовки моего альбома из песен Марка Фрейдкина, а также в знак колоссального уважения к этому великому автору, почту за честь спеть там его песню.

Ольга Седакова (поэт, филолог):

В песнях Марка Фрейдкина есть очаровательная свобода и уверенность человека, который знает, что делает. Тексты могут повествовать о нелепых, неприглядных и унылых вещах -- собственно говоря, они только это и делают -- но что-то в них решительно перевешивает взятую тему. Чем невзрачней сюжет, чем меланхоличнее его мораль, тем веселей все это слушать и вспоминать. Все, что принято считать "грязным" или "низким" (ненормативная лексика, натуралистические подробности), все это каким-то образом начинает блистать и порхать под рукой Фрейдкина. Что же лежит на другой чаше весов, если оно так лихо перевешивает рискованные темы и слова, что они взлетают под небеса? Искусство, как всегда в таких случаях. Виртуозность.

Ничто не требует от художника такой изощренности, как непринужденная форма. Фрейдкин -- виртуозный версификатор, он играет со сложнейшими формами стиха и строфы со сказочной легкостью, напоминая этим своего любимого Брассенса. Такого рода песенной поэзии в русской традиции не было -- была сентиментальная лиричность Окуджавы, мелодраматическая патетика Высоцкого, сатира Галича... Но комизм Фрейдкина -- не сатира, и пафос его лиричности очень сдержан. Это никак не песни протеста, а песни, так сказать, обретенной и неотчуждаемой свободы, за которую не нужно бороться: никто ее не отберет, если мы сами не отдадим.

Особая тема -- словарь Фрейдкина: такого тоже еще не было. Это замечательный портрет бытового языка нашей богемной интеллигенции 70-80-х годов: книжной вольницы: что-то вроде языка средневековых вагантов. Ученая лексика и обильные цитаты перемешаны с просторечием, и удивительным образом этот стилистический макабр крепко держится. Я знаю, что руссисты Оксфорда в учебном курсе современного русского языка изучают эти песни как единственный в нашей поэзии образец интеллигентской фени и энциклопедию московской жизни времен маразматического социализма.

Вот так мы и жили, говорит Фрейдкин, и разве плохо? Есть о чем спеть. О посещении дантиста, о роковой первой любви, о дружеских попойках, о друзьях, отбывающих армию или сбегающих за кордон, о печальных дамах с собачками. Это настоящая лирика. Фрейдкин -- друг жизни, как все классические поэты, "любимцы Муз", как он себя аттестует. Друг непридирчивый, благодушный и сострадательный.

Борис Дубин (переводчик, социолог):

....На концерты Марка Фрейдкина приходят люди, как минимум, трех поколений, включая семьи с чадами и домочадцами, которым Марка передают по наследству - судьба не частая.

Откуда у человека, да еще в запуганной, астеничной, бесконечно жалеющей себя стране, берутся силы и отвага делать, а не завидовать и выпрашивать, - загадка ("Не спрашивайте о том, чего нет", - в своей обычной манере сказал бы Марк). Но жизнь, отмеченная подобной щедростью, уже по одному этому кажется - возразим классику - не напрасной и не случайной. Кстати, ее образцовости нисколько не мешает улыбка - так усмешка делает замечательную фрейдкинскую "Песню про отца" только пронзительней.

Чем Марк Фрейдкин еще удивит нас - если не сегодня, то завтра? Переведет "Поминки по Финнегану" (перевел же он "Бросок костей" Малларме)? Откроет кабаре? Напишет пьесу? Слетает в космос? Кто знает... Но в том, что удивит, и не раз, нет никаких сомнений.

Георгий Ефремов (поэт, переводчик):

Перефразируя Блока, могу сказать: Веселое имя - Фрейдкин. Стараюсь ходить на все его концерты, чтобы приобщиться радости. Мир Фрейдкина - вполне определенный, биографически конкретный, зримый и внятный. Он обладает чертами истинной зрелости: зоркостью и мудростью. Он греховный и мужественный: услышав хотя бы одну строфу (куплет) Марка, не приходится гадать, какого пола автор. Тут простодушие и ирония. Благозвучие и виртуозное сквернословие. А всё вместе - истинная гармония.

Владимир Лапин (поэт):

Высказаться с полной определенностью о песнях Марка Фрейдкина и о том, каким образом они действуют на тебя самого, продолжают занимать тебя уже потом, когда не звучат (и, значит, остаются звучать в тебе), очень и очень трудно. Песни Марка Фрейдкина имеют ту емкую содержательность и такой интенсивный потенциал, какие своей внутренне-обширной свободностью и живостью превосходят возможные описания этих качеств. Общеединая увлекательность музыкальной мелодии и речевого действия здесь таковы, что слушатель, даже не подметивший какую-то деталь и в чем-то не подготовленный к просящейся ассоциации, открывается песне - да так и остается с этой открытостью долго и долго потом, а песня продолжает занимать его до глубин подсознания.

Асар Эппель (прозаик, переводчик)
МАРК ФРЕЙДКИН В СВОЕМ РЕПЕРТУАРЕ
рецензия на CD Меж "еще" и "уже". Марк Фрейдкин и группа "Гой", Музыкальное издательство "М.О" Москва 2000
("Русская мысль", 12 июля, 2000)

Когда мы с Марком Фрейдкиным оказываемся рядом, некоторым кажется, что мы точь-в-точь Лучано Паваротти и Пласидо Доминго: я - Лучано Паваротти, он - Пласидо Доминго. Насчет меня - явная ошибка, насчет Фрейдкина - не совсем. Ибо Фрейдкин все-таки поет. В сопровождении превосходного оркестрика, изредка потряхивая маракасами или стукая по чемодану, но поет. И куда там Пласидо! Столь негромким и грустным голосом тому не спеть ни за что. А Фрейдкин к тому же поет песни собственные и хорошо знает, как лучше их исполнить. Иначе говоря - поет поэт. Сама дефиниция уже звучит красиво.

Марк Фрейдкин известен мне не только как слагатель стихов, но и как прозаик. И как переводчик. Все, за что он берется, всегда получается, потому что человек он даровитый, тонкий и самодостаточный. Из слов нашего с вами языка, соединяя которые, многим не удается составить ничего путного, он, будучи привержен искусному сочинительству, составляет композиции безукоризненные, что, между прочим, особенно важно в переводном деле. Мне, в жизни порядком напереводившемуся, совершенно очевидно, сколь доброкачественно пересоздает он сложнейшие французские строфы, буквально их клонируя.

Недавно он со своей музыкальной группой "Гой" выпустил диск с шестнадцатью песнями, точнее сказать, с шестнадцатью номерами, потому что каждая единица диска - вполне законченная мелодически-ностальгически-культурологическая мизансцена. Легкомысленное название "Гой" восходит то ли к словцу "иноверец" на языке идиш, то ли наоборот прочно укоренено в исконно-славянском "Ой ты гой еси!". То ли совмещает и то и это. А именование диска "Меж еще и уже" - с виду совершенно убийственное - на самом деле лукаво и многозначительно; нечто среднее между английским сплином и русской хандрой, ибо характер исполнения весьма меланхоличен, чтоб не сказать уныл. Однако унывальщики, чье искусное унывание мы слышим - заодно большие мастера веселить и смешить. Хотя бывают воистину печальны и трогательны: "Вот какие грустные дела: Дима умер, Аня умерла... Сладкий привкус тающего дыма... Аня умерла и умер Дима..."

Марк Фрейдкин работает на максимально доступном всякому слушающему материале: объекты его баллад - ближайшие люди, друзья и родственники, а сюжет - всевозможные коллизии и неурядицы их биографий. Мало того - песни Фрейдкина бывают написаны просто на случай, скажем, по поводу чьего-то дня рождения, чьей-то годовщины супружеской жизни и, конечно, связанных со всем этим возлияний.

Так что неведомые нам "Костюхин С." и "Лариса", которая принимала решенье выходить замуж за него, "не знающего моральных табу" (ибо он все эти табу "видал в гробу"), а также "сеструха" этого самого Костюхина С., прижившая с неким неведомым - зато сейчас очень "ведомым" нам - Павловским кучу племянников, и еще всякие разные типчики: знакомые и близкие автора, выходят из-за московских праздничных столов, встают из-за скатертей с обильным винегретом и хорошо темперированной селедкой, протискиваются за спинками стульев и уходят в некие гармонические единицы странного искусства, становятся персонажами знаковых застолий, творимых в текстах-элегиях и текстах-реквиемах, каковые хитроумным образом смыкаясь со своими двойниками - хрестоматийными городскими романсами и дворовым фольклором обретают вечность и жизнь в нашем напевании, подпевании, мурлыканьи, а то и в пожизненых ассоциациях.

Безотказный громоотвод всех наших обид и срывов, великий организатор и вдохновитель ритмов родной речи, ее многозначительных пауз и эмоциональных скороговорок - непристойный язык украшает своими вкраплениями в определенной дозировке и концерт Марка Фрейдкина. Он - весьма надежный допинг лексической аранжировки, успешно сотрудничающей с аранжировкой инструментальной. Со всеми музыкальными ее цитатами, с мастерством других исполнителей. Авторы в буквальном смысле "припутывают" к своей музыке и пламенные латиноамериканские ритмы, и классическую патетику. Иронический и меланхолический характер отыгрышей и зачинов, когда певец с подголосками одинаково серьезны, но в то же время помирают со смеху от благоглупостей и рацей, которые сами же предлагают нам в текстах. И эти отсвисты, эти упа-ра умпа-рара - эта трагикомическая карнавализация, эти скрипочки и аккордеоны!

Это он и есть - шутейный с виду, но полный трагикомических смыслов мир Марка Фрейдкина и его сообщников, чтоб не сказать подельников, от которых "тушевался весь хутор Бутырский и Савеловский трясся вокзал", но которые, тем не менее, озадачиваются:

Мы ли были искры звездной пыли?
Мы ли мнили, что конец зимы?
Мы ли слили всё под хвост кобыле?
Мы ли или были то не мы?

См. также http://www.bards.ru/person.asp?id=2431

Home - Календарь - Кемпинги вокруг DC - Походы и слеты - КСП на сети - Авторы и песни - Мы и наши странички

Boris Veytsman, Пнд Авг 18 01:50:08 EDT 2003
Спасибо всем, кто помогал в работе над сайтом
Шарж на Булата Окуджаву из книги К. Мелихана "Юмуары" (Copyright) К. Мелихан, 1997. Публикуется с разрешения.